«Мисс фиолетовые глазки»

 Часть 2

Глава 16. Счастье пессимистов

It's a damn cold night
Trying to figure out this life
Wont you take me by the hand
take me somewhere new
I dont know who you are but
I'm, I'm with you

Лия покинула квартиру Клиффорда и вышла на улицу, вся погруженная в тяжелые раздумья. А на улице между тем всё явственнее ощущалась неправдоподобно холодная зима этого года.

В безоблачном, тёмно-синем зимнем небе висела бледная, болезненная луна. Воздух был настолько холодным и морозным, что резало в груди. Улица была пустынной и безлюдной, как и все улицы Нью-Йорка в вечернее время суток. Редкие прохожие появлялись сейчас здесь и такого оживления, как днём не было. Вдоль улицы тянулась унылая цепь запертых опустевших контор и офисов.

Лия вышла на улицу, желая хоть как-то проветриться и забыть свои переживания. Но она тут же пожалела об этом. При выходе из многоквартирного городского дома, где жил Клиффорд, её глазам представилась живописная картина того, как «истинно» и преданно её «любит» Орландо. Наблюдая за этим, Лия с грустью понимала, что Дина, наверное, всё это время лишь жестоко шутила над ней.

Двое счастливейших молодых людей, коими являлись сейчас Орландо Блум и Келли Брасс привлекали к себе внимание тех редких прохожих, которые оказывались сейчас случайно здесь, в это время и в этом районе. Орландо лихо кидался снежками в Келли, и она давала ему ответные удары. Она поскальзывалась и падала на успевшем обледенеть за вечер тротуаре, а Орландо её ловил или падал вместе с ней. Они оба громко смеялись, не замечая ничего вокруг. А потом таким оригинальным способом дойдя до шикарного автомобиля Орландо, они сели в него и укатили прочь.

Такси в это достаточно позднее время поймать было сложно, и Лия потратила немало времени, стоя на ледяном зимнем ветру и всеми силами проклиная Джастина, у которого сейчас были ключи от её машины. Странно, но теперь Лия совершенно не боялась улицы, людей, машин, собак, тротуаров и бомжей. Это был город, в котором она жила, и когда-то Орландо Блум научил её не бояться несуществующей опасности. Самое главное - не показывать свои сиреневые глаза….

Джастин оказался лёгок на помине. Наконец, когда Лия кое-как добралась до своей квартиры, она обнаружила его, сидящего у двери. Увидев Лию замерзшей и дрожащей, он обеспокоено улыбнулся.

- Привет! – сказал он.

- Привет, - ответила она, открывая дверь ключом и даже не взглянув на него.

Она прошла в комнату, и устало рухнула на диван, побросав сумку и вещи. Лия чувствовала себя страшно усталой, разбитой и разочарованной. Она так устала, что казалось, у неё даже не хватало сил как-то расстроится или заплакать. Джастин, немного помявшись, неуверенно остановился на пороге.

Как ни странно, но сейчас он не вызывал у Лии ни отвращения, ни ненависти, ни раздражения. Скорее даже наоборот, от него исходило что-то очень доброе. Его как будто окружала светлая, тёплая аура заботы, спокойствия и сочувствия. Наверное, это всё потому, что и Лия и Джастин сейчас оказались почти в одинаковых ситуациях. Но Джастину повезло больше. Он выглядит таким утешенным и добрым. А Лия и выглядела и чувствовала себя абсолютно равнодушной и безразличной ко всему.

- А где Келли? – спросил Джастин.

- Она… она решила пройтись по магазинам.

- Пройтись по магазинам почти в десять часов вечера?

- Ну да… не знаю... - рассеянно сказала Лия.

- Ли, я ну это… тебе ключи принёс, - сказал Джастин, - вот. От дома и от машины… ты уж прости, что всё так вышло.

- Забудь об этом. Я не хочу это заново вспоминать.

- Ли а… как вы сбежали с Келли? Подкупили полицейских?

- Нет, Джас, всё гораздо проще, - вздохнув ответила Лия, - соблазнили.

- Да? Ах, ну да… Келли… это я понимаю. Ну, а вообще, как у тебя дела? Всё в порядке?

- О да! Всё просто великолепно, - сказала Лия.

- Э-э-э, ну я рад за тебя, - грустно сказал Джастин, - ну ладно, ключи я тебе отдал и пойду. В этой твоей квартире моих вещей не осталось, так что свои чемоданы я собрал. Мне уже пора, иначе я опоздаю.

- Куда опоздаешь? Какие чемоданы?

- Я решил уехать. Я некогда не любил и не полюблю Нью-Йорк – это город для очень богатых или очень бедных. Редко можно услышать, что это город для очень молодых. Я не могу жить здесь, это для меня слишком неестественно, как и для тебя. И я решил уехать в другой город. Навсегда.

- Джастин, другой город – это всё тот же город, только в другом месте. Я не понимаю твоего решения. И всё же куда же ты едешь?

- В Европу. К родителям…

- И к своей бывшей жене. Всё ясно.

- Ли, я, наверное, мог бы сейчас допустить мысль о том, что ты ревнуешь… но эта мысль слишком далека, священна и неисполнима. Не издевайся, прошу тебя.

- Но неужели тебе не жаль покидать всё это? Не жаль оставлять работу, друзей, меня, в конце концов? Не жаль расставаться с Америкой?

- С Америкой – нет. Я бы вернулся в Америку умирать, но жить – никогда… не останавливай меня, прошу тебя, - Джастин повернулся к двери и неуверенно взялся за ручку, - я пойду…

- Я тебя провожу, - сказала Лия, приподнимаясь с дивана и вдруг почувствовав волну неописуемой грусти. Разлука – это разрыв с прошлым, с которым людям всегда тяжело расставаться. И так стремительно и неожиданно расстаться с Джастином после нескольких лет жизни было трудно.

Он вышел за дверь и обернулся к Лии, остановившейся в дверном проёме.

- Ты мне это… ну звони, - сказал он расстроено.

- Хорошо, - ответила она, понимая, что никогда не сделает этого. Если уж расстаться, то навсегда, чтобы больше не вспоминать об этом. Но даже закрыть дверь за Джастином было тяжело. Как будто бы сдавило грудь... Нет, разлука должна быть внезапной. Лучше покончить со всем навсегда.

Лия собралась решительно захлопнуть дверь за Джастином, но он вдруг стремительно бросился к ней, и порывисто обнял.

- Джас, что ты делаешь? – прошептала Лия, давясь слезами.

- Ли, пожалуйста, прошу тебя… разреши мне хотя бы только обнять тебя, - почти неслышно прошептал он, тёплыми, надёжными руками гладя её волосы и ещё крепче обнимая, - всего лишь обнять, Лия… одно только твоё имя божественно для меня… ничто на Земле не стоит твоей красоты, твоих глаз, твоих страданий… ты ведь страдаешь, я знаю, и мне так жаль тебя… так жаль… - шептал он.

И мысли вдруг стремительно закружились у Лии в голове, а разум затуманился мучительной, ноющей болью в сердце. Какая-то давно забытая нежность и привязанность к Джастину заново воскресли в уставшей и измученной переживаниями душе. Сама того не заметив Лия тоже прижалась к Джастину, как она делала это когда-то раньше и вдруг всё, как будто стало на свои места. Словно, всё что произошло за эти полгода: постоянная работа, знакомство с Орландо, с Лив Тайлер, с Диной Зэйлер, приезд Келли – всего этого теперь не было. Всё снова стало на свои места… Лия и Джастин… ведь Джас такой надёжный, внимательный, заботливый… он человек, на которого всегда можно положиться, которому можно довериться. И теперь Лия должна навсегда расстаться с ним после нескольких лет жизни? После того, как она настолько привыкла к нему? После всех ссор, споров, компромиссов, неудач, подарков, праздников и даже после любви? Предпочесть неизвестность, страдания, неуверенность Джастину?

Лия не замечала того, что Джастин просит её вернуться к нему … теперь она видела, как и на его лице блестели слёзы, теперь они смешались с её слезами. Он что-то спрашивал у Лии, а она его не понимала, как будто не слышала… внутри неё происходила борьба невиданной силы. Противоречия наталкивались одно на другое, убеждения боролись с привязанностью и уверенностью, желания с возможностями, прошлое с будущим. Джастин, как и родная сестра Келли казались Лии чем-то родным, давним, любимым, неотделимым от неё самой. И Орландо, который создал пропасть между ней, Келли и Джастином казался чем-то неизвестным, страшным… образ Орландо почему-то не возникал в воображении Лии, на его месте была пустота и неуверенность. Неизвестность, страдания, неудачи, темнота и снова боль… боль везде.

- Лия дорогая моя, бесценная… - бессвязно повторял Джастин, словно в забытьи, - вернись ко мне… не заставляй меня умирать без тебя, без твоих глаз, без твоей любви… ведь ты же не любишь его? Не любишь… потому что ты страдаешь. Если любовь вызывает страдания, то это уже не любовь… и не любишь, скажи это, скажи…

- Нет, - вдруг отрывисто и очень чётко сказала Лия, отталкивая его от себя обеими руками, - нет. Никогда я не скажу этого. Я люблю Орландо Блума и на этом всё.

Самое жестокое сердце могло сейчас разорваться от жалости и сочувствия к Джастину. Его лицо казалось таким беспомощным, по-детски огорчённым и несчастным, что Лия почувствовала себя убийцей.

Последний раз поймав измученный умоляющий взгляд его голубых глаз, Лия немного помедлила, но потом решительно сказав: «Прощай!» захлопнула дверь, прижавшись в изнеможении к ней спиной.

Но удивительно – сразу после этого, словно огромный камень свалился с плеч, и даже дышать стало легче. Какая-то неведомая сила оттолкнула тёплое надёжное прошлое и настоящее, уступив место неизвестному будущему. Лия Брасс порвала с прошлым навсегда. Она порвала с Джастином, с Келли и даже с самой собой. Только закрыв дверь в прошлое, можно открыть окно в будущее.

***

Что такое бессонница?.. Это издевательство ночи над человеком. Бессонница – это разглядывание собственного нутра в чёрном зеркале ночи.

Лии казалось, что спокойствие и сон навсегда покинули её в эту ночь. В злобном бессилии она пыталась хоть как-то забыться и уснуть, но подушка, влажная от слез говорила слишком о многом.

Минуты тянулись медленно, словно времени не было совсем. Лии казалось, что время исчезло навсегда, что осталась только ночь. Тяжёлая, томительная, бесконечная, злобная и пустая ночь… усталый мозг сопротивлялся напору тяжёлых и горьких мыслей, но не мог победить их. Глаза воспалились от слёз, тяжесть в груди мешала свободно вздохнуть. Лёжа одна в постели, окутанная бесконечной ночью одиночества, Лия Брасс проклинала всю свою жизнь.

Ей тяжёло было смотреть на яркие зимние звёзды в небе, которые раньше она так любила, на сверкающий на подоконнике снег, на бледную сиреневатую луну. Лия ненавидела потолок своей спальни, свою комнату, постель. Вся жизнь сейчас казалась ей мучительной и нудной, словно болезнь.

Так вот, что такое слава – одиночество. И сейчас, совершенно одинокая, Лия Брасс, лёжа в своей постели, знала, что её любит полмира. Но разве эта мысль могла её утешить? Полмира – это ничто. Популярность, карьера, слава – это прекрасные вещи, но разве могло всё это согреть человека в холодную проклятую ночь?

Убедительные слова Дины, о том, что Орландо «любит», уже давно потеряли для Лии всякое значение. В эту ночь Лия вообще много думала о Дине. Конечно, Дина произвела на неё впечатление, вызвав на откровенную и поучительную беседу, но всё же Лия не понимала, причину такого хорошего расположения к ней со стороны Дины. Почему Дина так прониклась к Лии, к её неудаче? Почему решила помочь? Потому что Лия Брасс особенная? Все постоянно твердили Лии о том, что она какая-то «особенная», но ей это мало чем помогало. И сейчас не помогло. Не поможет и завтра и вообще никогда не поможет. Всё это неестественные глаза, вводящие всех в заблуждение об уникальности. Но раньше глаза Лии Брасс спасали её в любых неудачах, сейчас же они её подвели.

И теперь Лия не верила Дине. Сложившуюся на данный момент ситуацию она поставила вверх ногами: все, что Лия бы назвала крахом, она называла надеждой, фраза Лии «не любит» заменялась на слово Дины «любит». Но всё о чём говорила Дина – абсурд. Дина Зейлер просто оптимистка. И как на самом деле счастливы пессимисты! Как они рады, когда, оказывается, что радости в жизни нет!

Но даже все эти раздумья не так сильно волновали Лию. Другие мысли, более горькие и мучительные, наводняли её голову.

Сейчас Лия Брасс лежала в постели совсем одна. Она была одна в своей дорогой, роскошной квартире, находящейся в самом центре Манхеттена. Но ей казалась, что она была одна во всём мире, настолько её съедало одиночество. И о Боже… а Келли сейчас с ним. Она сейчас с тем человеком, из-за которого изменилась вся жизнь Лии, из-за которого изменилась она сама. Из-за этого человека Лия навсегда порвала с прошлым и настоящим, ради пустого будущего. Вся жизнь Лии Брасс изменилась ещё тогда, с 16 лет и закончилась вот этим одиночеством.

Утром Келли вернётся сюда счастливая и довольная жизнью. И Лия должна будет посмотреть ей в глаза. В эти ненавистные светлые глаза и в это ненавистное лицо. Она вернётся, чтобы доказать Лии, как она обманулась. И на кой чёрт Лия отдала Келли дубликат ключей от квартиры?.. Но завтра же Лия хотела вышвырнуть свою сестрицу отсюда и пусть она катиться на все четыре стороны.

Как Лия могла так ошибиться в Келли?.. Как Лия могла ей так довериться, зная её характер и натуру?.. Конечно, она не предполагала, что её сестра способна на подобные бессовестные поступки. Лия не верила, что это возможно….

Но в глубине своей измученной души она не могла не скрыть и разочарования в Орландо. Как же они оба – и Келли и Орландо – были отвратительны для неё. Одна только мысль о том, что они вместе вызывает в Лии отвращение. Но, что же, Орландо любит таких женщин, как Келли. Ему повезло. А они неплохая пара, они решительно подходят друг к другу. Как же Лия их ненавидела.

Как Лию Брасс подвели её глаза! Как она ненавидела их неестественный цвет! Как она ненавидела этих двух людей, которые почти разбили ей жизнь. Нет в жизни справедливости, в исступлении думала Лия, глотая слёзы. Всё снова кончено. Снова и навсегда. Лия никогда не познает любви. О, как же это тяжело – страдать из-за любви! Ведь это, значит, страдать оттого, что живёшь...

На часах было уже полпятого утра. К этому времени Лия поняла, что ей не предпринять что-либо, то она сойдёт с ума от бессонницы. Её мозг настолько устал, что отказывался вообще как-то соображать, а сон всё не приходил.

Лия встала с постели и прошла в гостиную. Там, не включая света, в темноте она стала шарить в серванте. Вот отблеск звёзд отразился на тёмном стекле бутылки. Взяв прозрачный хрустальный стакан, Лия щедро плеснула в него порцию крепкого коньяка.

Коньяк сильно обжёг горло, и огненная волна опалила внутренности, а потом приятное, успокаивающее тепло разлилось по всему телу. В голове сразу стало пусто, мысли стали терять свою ясность и двигались медленнее и скоро вопрос о том, как пережить завтрашний день фотосъёмки перестал мучить Лию. Периодически к горлу подкатывала лёгкая тошнота, а в душе родилось вдруг полное безразличие ко всему на свете. Вся жизнь показалась Лии пустой случайностью, горьким и коротким мигом, который она должна пережить. Безразличие, боль и слёзы смешались…

Никогда раньше Лия Брасс не пила вот так, как сейчас. Но ей нужно было забыться… так оправдывала она себя. «Удивительно, насколько я изменилась и не в лучшую сторону. Но мне вообще-то всё равно…. – тупо думала Лия, снова наливая из бутылки, - мне всё равно…»

Держа в руке тяжёлый хрустальный стакан, в котором играл, отражаясь, свет уличных фонарей, Лия выглянула в окно. Резные, кружевные, тонкие как паутинка, серебристо-белоснежные узоры покрыли стекло и в них причудливо отражался свет фар проезжающей изредка такси. Зима, мороз, снег и темнота…

Лия не слышала, как в двери повернулся замок. Чувственное восприятие после коньяка у неё совсем притупилось. Она стояла у окна, как будто забывшись, держась рукой за стену, чтобы не упасть. На неё вдруг накатилась сметающая всё на своём пути усталость, и захотелось спать. О сон, долгожданный сон… «Что мне сейчас Орландо Блум? – с внезапной злобой подумала Лия, - Я хочу спать… пошёл Блум к чёртовой матери. Я его ненавижу. У меня, самой красивой женщины в мире, ещё появится достойная ему замена. Он не единственный экземпляр мужского пола на Земле. Да тот же Джастин Коннерс добрее, отзывчивее и внимательнее чем он. Пусть Блум развлекается с моей сестричкой Келли, она ему как раз в пору. Как же я их обоих ненавижу. Они почти сломали мне жизнь….» Это были грустные, злые и безнадёжные мысли. Это были не мысли. Это были просто пустые и ненужные слова.

Вдруг резкий неприятный свет ударил Лии в глаза, ослепив её. Не понимая, что происходит, она закрылась рукой.

- А, ты ещё не спишь?

Лия открыла глаза. Источником света оказалась всего лишь маленькая настольная лампа, но Лия настолько привыкла к темноте, что сейчас её бледный свет казался ей резким и неприятным. Очертания комнаты качались в полутьме и норовили вот-вот перевернуться совсем.

Келли прошла в комнату, и устало села на диван, даже не снимая верхней одежды.

- Почему не спишь? – спросила она, сладко потянувшись.

- Не могу уснуть.

- Что-то ты плохо выглядишь. Ты плакала что ли? Совсем бледная… душевные переживания заели?

- Иди к чёрту.

- Ах, как груба наша «звёздочка» Ли! Что, решила коньячку пригубить? - насмешливо спросила Келли, посмотрев на откупоренную бутылку, стоящую на столе, - представляешь себе заголовок газеты: «Красавица Лия Брасс пристрастилась к выпивке». Может быть, мне сделать подобное заявление о тебе, а? И твоей репутации конец. А я получу известность и много-много денег. Хотя кто мне поверит? Лия Брасс некогда не была плохой девочкой.

Келли встала с дивана и, расстегнув пальто, сняла его. Лия, сквозь хмельную, качающуюся пелену перед глазами вдруг отчётливо увидела, что её блузка застёгнута наспех кое-как и не на все пуговицы. Под блузкой совсем не было белья, подкладка юбки была надорвана, а волосы спутаны и взлохмачены.

- Какая же ты шлюха, - презрительно сказала Лия.

- Я шлюха не больше не меньше, чем любая другая женщина и я не устану повторять это. Никто не смеет мне указывать, что делать. Конечно, мужчина может переспать с кем угодно и когда угодно, но стоит женщине совершить 19 или 20 ошибок, как её назовут потаскухой. Спасибо тебе на добром слове, сестричка.

- Я тебя ненавижу, - слабо проговорила Лия, медленно и с трудом идя к двери. Мир с ещё большей силой качался у неё перед глазами, норовя совсем потерять равновесие; голова кружилась, а приступы тошноты становились всё сильнее.

- А мне приятна твоя ненависть, Лия, - ответила Келли, - Потому что это ненависть, это зависть. Ты мне завидуешь… а может быть, и действительно ненавидишь. Зато твой дорогой Орландо Блум остаётся полным воплощением невинности – настоящий ангел в мужском обличье. Его ты тоже ненавидишь? А ведь это он первый меня трахнул. Ты не можешь этим похвастаться.

Горячая, тошнотворная волна гнева поднялась в Лии, и вдруг её мозг заработал с удивительной ясностью.

- Мне плевать, что он с тобой сделал, - ответила она, - Лечь кому-нибудь в постель – это единственное, на что ты способна, но даже это у тебя плохо получается.

В ответ Келли громко и стервозно расхохоталась.

- Зависть, зависть съедает тебя, дорогая! И твоя беда в том, что ты боишься признаться в этом. Так знай же, Орландо мне сказал, что он намерен продолжать со мной длительные отношения. Что обидно, да? Обидно, что впервые твои сиреневые глазки подвели тебя? Первый раз запали не на тебя, а на твою неприметную сестричку. И кто запал – Орландо Блум! – сказала Келли и снова истерично расхохоталась, - он предпочёл меня тебе! Орландо Блум – твой идеал, твой кумир! Он выбрал мою большую грудь. Она ему даст больше, чем твои сиреневые глаза.

- Ты достойна только жалости. Насколько же ты слепа, если не видишь, что он использует тебя….

- Ах, как по-философски! Может быть, подобную мысль тебе внушила Дина Зэйлер? Она прониклась к тебе таким уважением, просто удивительно. Вы обе неудачницы. Интересно, а каково тебе будет завтра? Будешь преданно стоять с Орландо Блумом перед объективом фотоаппарата, и мечтать о великой платонической любви. Ах, какая духовность! А Орландо в это время будет думать, как бы поскорее снова переспать со мной. Ли, ты слишком наивна и душевна. В реальной жизни всё гораздо проще и приятней физически. А Орландо уж… слов нет, каков он…. Сущий демон. Одна ночь с ним стоила всей моей жизни. Бедняжка, тебе некогда не познать этого, ты слишком мала для таких взрослых наслаждений…

Но Келли не успела договорить. Подойдя к ней, Лия со всего размаха ударила её по лицу. От удара пальцы обожгло словно огнём.

- Пьяная дура, - злобно проговорила Келли, хватаясь за щёку.

- Я хоть и пьяная, но хотя бы умная дура. А ты тупая, - ответила ей Лия, выходя из комнаты.